— Рудольф сдает, — зеленая искра взлетела к невысоко¬му, хоть и генеральскому потолку, — а ты стал еще лучше врать. Проэмперадор!
— Начинаешь путаться в талиг? — заметил не успевший соврать ни единым словом Лионель. — Перейдем на кэналлийский или дриксен?
— Я привык к талиг, а врать ты не прекратишь, — Вальдес, не слезая со своего насеста, стянул по-походному волосы. — Ты слегка плачешь, Ли. Меньше, чем мог бы, но все твои улыбки — вранье. Рокэ умер, и ты это знаешь.
— Не знаю. Зачем ты тут, и когда ты видел Рудольфа?
— Странно, — поднял бровь Бешеный. — Ты сразу и врешь, и нет. Рудольфа я вообще не видел, но он сдает, потому что не стал возиться сам, а распустил тебя. Я здесь — для устройства семейных дел, это если для Рамона. Семейные дела имеются, и преужасные, но по правде меня просто тянет поговорить, а в Хексберге не с кем. Альмиранте слишком раним, Салина тоже разволнуется, Джильди с Кальдмеером каждый по-своему, но дураки, а Фельсенбурга увезли, и парень совершенно некстати дрикс. Я вернул ему кошку и пройдоху.
— Фельсенбургу я подарил мориска от Роньяски, — говоря с чайкой, придерживайся ее логики. — Только дрикс парень именно что кстати. Кто тебе сказал про Рокэ?
— Тетушка. Она осиротела и стала писать еще длиннее. В детстве я считал ее дурой, но Юлиана всего лишь насадила весь мир на свою любовь. Будто колесо на ось.
— Я встречался с баронессой Вейзель. Совсем недавно.
— Ну вот! — Вальдес надел многострадальное кольцо. — Не желаю знать, как он умер, пусть помнится не смерть... Выпьем? ©
Все любят Рокэ, каждый по-своему.
Как много нового в одном предложении. Ладно, в двух.